ВОЛШЕБНАЯ СТРАНА ЛЮБВИ

Османская империя
Год основания - 1326
Год распада - 1922


ПАМЯТЬ ОБ ОСМАНИИ

Какие ассоциации приходят в голову образованного русского читателя, когда заходит речь об Османской империи? Так и не обретенные проливы, безнадежно проигранный Константинополь, ключи от храмов на Святой Земле, вечные споры о разделе и переделе турецких земель в дипломатии второй половины 19 века, и, наконец, победоносные войны: Суворов, вдохновляющий солдат на штурм стен Измаила, Кутузов, форсирующий Дунай, Скобелев, гарцующий по проулкам Андрианополя, - по-турецки Эдирне. И мало кто помнит, что именно османы, - они и только они, - приютили 100 тыс. евреев, которые под угрозой полного уничтожения были изгнаны в 1492 году из Испании, что в середине 15 века в том же Эдирне султан Мурад Второй оставил престол и решил посвятить себя философии и искусствам, что он, не уставая, основывал школы и академии по всей Малой Азии, и не было равным тем школам ни на Западе, ни на Востоке, а еще на пятьдесят лет раньше, - почти одновременно с кострами инквизиции и исступлением Реформации - дед Мурада Баязид проявлял чудеса религиозной терпимости и пытался создать единую государственную христиано-еврейско-исламскую религию, способную соответствовать тому великому синтезу, который была признана воплотить его всемирная держава.
Еще меньше любят вспоминать о Сулеймане Великолепном (1520 - 1566), который в те дни, когда его флотоводец Хайреддин Барбаросса опустошал побережье Испании и Италии, предпочитал устраивать у себя при дворе изысканнейшие философские диспуты и поэтические турниры, и награждал победителей этих соревнований настолько щедро, что им могли позавидовать даже прославленные военачальники...
...В европейском сознании старая Турция так и остается вечным пространством войны. В памяти людей Запада еще слышны отголоски жуткой османской угрозы, последнего нашествия из-за евразийских холмов, из-за монгольских степей. В 1396 году в сражении при Никополе на Дунае Баязид разгромил сто тысяч английских, французских, немецких и фламандских крестоносцев, в 1430-м Мурад Второй взял Солоники, в начале июня 1453 (плачь, православный Восток!) Мехмед Второй молился в Святой Софии о дарованном ему городе Константинополе, а в 1526 султан Сулейман присоединил Будапешт, и только чудо спасло Вену...

ЗЕМЛЯ, ЖИВУЩАЯ ИНАЧЕ

Но историей побед и поражений не исчерпывается наследие Османской империи. Это был причудливо, оригинально устроенный мир, который на протяжении почти всего нового времени соперничал с Западной Европой, и только в 19 столетии окончательно проиграл свой поединок. Тысячи говоров сливались на просторах этой странной страны в какой-то нестройный хор, отголоски которого и доныне слышатся то в преданиях о Мевляне, перетолкованных турком Орханом Памуком, то в рассказах о бесконечных битвах, превращенных в миф сербом Милорадом Павичем, то в рассуждениях о народе и власти, плавно перетекающих в гимны кнуту и бюрократии, пропетые русским Константином Леонтьевым и подхваченные на исходе ХХ века сотнями наших соотечественников - его единомышленников. Да, люди странствовали по этой огромной земле, и слово, произнесенное в Белграде, могло легко аукнуться в Дамаске, и начатая издалека речь заводила поэта из Каира в Солоники, оттуда в Истамбул и дальше в Антиохию. Есть удивительная, почти магическая сила у подобного рода объединенных пространств. Даже самые удаленные их уголки, даже самые затерянные городки и деревушки никогда окончательно не становятся провинцией. Они связаны с великой жизнью, с тысячами нереализованных возможностей, и потому их повседневное бытование, - сколь бы ужасно оно ни было, - несет на себе отпечаток легенды, большого смысла, куда можно уйти целиком, без остатка.
Эту удивительную способность Османской Турции заманить человека иной культуры, затянуть его в омут своей жизни чувствовали в разные времена не только романтические писатели, насочинившие тома о восточных красавицах, гаремах и бродячих отшельниках, - но и вполне практичные деятели, которым нельзя отказать в реалистическом взгляде на события. Юный Дж.Казанова, оказавшись по случаю в Истамбуле, чуть было не остался там навсегда. Он сам пишет, что еще шаг, - и быть ему совершеннейшем турком, ходить в халате и развлекать свой гарем. Бегущий от тщеты и суесловия киевский монах Паисий Величковский и на самом деле навеки удалился за Дунай, и именно здесь, на территориях, подвластных Великой Порте, устроил свой знаменитый монастырь, где возродил традиции православного старчества. Еще на полстолетия позже русский революционер и писатель Василий Кельсиев сделал удивительную карьеру на османской службе и почти десятилетие прослужил губернатором провинции Тулча, что в нынешней Румынии, возле самой молдавской границы.
Сюда, в низовья Дуная или к берегам Босфора, полтора века назад вообще бежали все те, кого отвергла Европа, и кто отверг Европу в надежде затеряться, сгинуть из западного каталогизированного и описанного мира - польские повстанцы, итальянские оккультисты, русские старцы-отшельники. Каждый народ, каждая община жила здесь в особицу, - у султана на вооружении состояли не только прославленные янычары, но и свои собственные казачьи части, - и не зря Константин Леонтьев считал Великую Порту последним оплотом "цветущей сложности" в стремительно обрушивающейся в стандарт Европе, - турецкие паши умели ценить чужой уклад и не стремились к единообразию. Конечно, за совращение мусульманина в иудаизм или христианство грозила неминуемая смертная казнь, но и тому же Кельсиеву, чтоб стать крупным чиновником на официальной государственной службе, не пришлось принимать веру Пророка....

...Представим себе Истамбул в середине 19 века. На одной площади жили и в одних и тех же изданиях сотрудничали недавний сотрудник "Колокола", друг Герцена петербуржец Василий Кельсиев, принявший ислам польский повстанец краковянин Станислав Подлясский и явившийся из Кабула богослов, проповедник и философ Джемаль аль-дин аль-Афгани. Все трое говорили на османском наречии и прекрасно понимали друг друга. Один писал книгу о старообрядцах, другой - проекты восстановления Польши под протекторатом султана, третий - формулировал постулаты пан-исламизма...

КРИЗИС ИМПЕРИИ

Историки сходятся на том, что кризис Османской империи начался очень рано, почти сразу же после смерти Сулеймана Великолепного во второй половине 16 века. Но какой же мощью должно было обладать это государство, если оно разваливалось больше трехсот лет!...

Так или иначе, после Сулеймана мы видим очень мало ярких и удачливых людей на истамбульском троне. Говорят, что над Османской династией тяготело родовое проклятие. Еще Баязид Первый приказал удавить своего брата Якуба, отличившегося на Косовом поле. Убийство братьев вошло у султанов в привычку и продолжалось до 17 века. Но и после этого, - почти до самого краха империи, - потенциальных претендентов на престол заточали во дворцы-тюрьмы и пожизненно держали там под неусыпной стражей, - и это было рядовым обычаем. Кажется, только Сулейман Великолепный оставался единственным сыном у своего отца Селима Первого и, по счастливому стечению обстоятельств, не отягчил правление традиционной жестокостью. Но Мехмед Третий, внук Сулеймана, приказал убить девятнадцать своих братьев. С большинством из них он играл малышом и - как гласят источники - хранил до конца дней счастливые и безоблачные младенческие воспоминания...
Разумеется, подобные привычки создавали совершенно особую атмосферу власти. В османских дворцах никто не мог чувствовать себя в безопасности. Рассказывали десятки историй, как министрам запрещали годами спускаться из собственного сада в город, уверяли сотни раз, что сердцем и разумом султана полностью завладела красотка из гарема - какая-нибудь новая славянка Роксалана или гречанка София, и повелитель воистину сошел с ума. Доверительный шепот с оглядкой на доносчика стал стержнем политической жизни. Сплетни, домыслы, подозрения, постоянные и нескончаемые интриги, - все это делало османскую государственную машину на редкость неразворотливой, чуждой всему необычному и новому.
Такой политический быт оказал неистребимое влияние и на османское общество. Само это общество - то есть среда, болеющая самоанализом и независимая от государственной бюрократии - начало формироваться в Истамбуле, некоторых европейских и старых арабских городах империи довольно поздно, только в середине 19 века. Не удивительно, что на фоне постоянных околодворцовых сплетен и пересудов, его главным интересом почти тут же стала легальная и запрещенная политическая журналистика, его главным методом - интрига и заговор.
Многие думающие люди страны неожиданно ощутили себя заложниками очень своеобразной культурной ситуации, символ которой проявился в невероятном разрыве между традиционной, изысканной, почти эротической, часто мистически окрашенной "диванной" или суфийской поэзией, составлявшей неизбежную часть образовательного багажа представителей мусульманской элиты, и грубой, сильно европеизированной, не омраченной никаким философствованием политической риторикой и публицистикой, реально волновавшей умы и сердца. Почти не было попыток соединить эти традиции, осмыслить их как-то взаимно, и этот разрыв очень болезненно бил по самоощущению огромной страны. Туркам мнилось в ту пору, что их "прошлое и их будущее никак не связаны друг с другом, а настоящее - один неизменный провал" (Намик Кемаль-бей).

Удивительно, что такое состояние культуры причудливо перекликалось с положением турецкого народа внутри созданной его военными усилиями огромной державы. Турки либо обрабатывали землю и пасли скот, - и часто прозябали в крайней бедности; либо управляли государством и воевали, - и тогда, как паши и визири, утопали в роскоши, не замечая простонародья и его невзгод. Всю середину общественной лестницы, особенно городской класс, взявший себе на откуп торговлю и другие экономически активные виды деятельности, составляли инородцы - армяне, греки, евреи, устроенные, согласно законам Порты, внутри своих общин как государства в государстве, то есть не имевшие на общеимперском уровне никаких прав. В итоге, когда пришла эпоха капитализма, заняться предпринимательством в стране оказалось некому: для паши это было постыдно, что крестьянина - немыслимо, а представители этнических меньшинств оказались зажаты в пределах своих традиционных возможностей, льгот и запретов.

ЗАГОВОР?

После Крымской войны, по Парижскому мирному договору 1856 года Турция была официально принята в число европейских держав. Однако Великой Порте это принесло одни разочарования. Турки стали занимать деньги у иностранных банкиров, - и уже к 1875 году государственный долг империи перевалил за миллиард долларов и привел к официальному банкротству страны. Для иностранных коммерсантов были установлены единые пошлины в 5% - и они едва не извели на корню местную промышленность и торговлю. Наконец, иностранцы, - на основе старинных договоров и соглашений, по иронии судьбы именовавшихся в латинском переводе "капитуляциями" - чувствовали себя более чем вольготно в стране, где они могли жить по собственным правилам и законам, оставаясь при этом совершенно неподконтрольными для местных чиновников. Османская империя не знала европейского понятия о суверенитете, и интересы подданных христианских дворов на ее территории официально защищали Россия и Франция.
Державу растаскивали на части, и она разваливалась на глазах.
Объясняя эту нараставшую деградацию, турецкие публицисты обычно говорят либо о чересчур медленной вестернизации, либо о сознательном заговоре европейцев, решившихся уничтожить последнее великое мусульманское государство. И ту, и другую версию можно подтвердить достаточным числом фактов.
С одной стороны, реформы, начавшиеся в середине 19 века с программы "танзимата" Рашид-паши и закончившиеся в начале 20-го так и не претворенной в реальную жизнь конституцией Абдул-Хамида Второго, шли не шатко - не валко. Империя оказалась слабо способной к реформированию, и всякая перемена порождала глубокий кризис управления.
С другой, - в конце 19 - начале 20 века, в эпоху хищнического, занятого поиском новых и новых рынков капитализма, картина слабеющей мировой державы постоянно разжигала аппетиты европейских политиков. Только используя дипломатические уловки и играя на противоречиях между Германией, Австро-Венгрией, Англией, Францией и Россией турки могли выиграть столь необходимое им время. Но очевидная слабость - слишком неудачная позиция в дипломатии.

МЛАДОТУРЕЦКАЯ РЕВОЛЮЦИЯ

Стремление к модернизации и необходимость противостоять зримому стремлению европейских государств разрушить и расчленить Турцию, вызвали к жизни младотурецкую революцию. Как это часто случалось в османской истории, все началось с журналистики. Страстные и полные сдержанного трагизма статьи Намик Кемаль-бея и его единомышленников, заставили патриотов объединиться и перейти от туманных бесед к прямым действиям. Тайные общества "новых османов" или - как их чаще называли "младотурок" возникли по всей империи, от дальних воинских гарнизонов на Востоке до Эдирне и Каира. В 1908 году офицеры частей, расквартированных в Македонии, восстали и потребовали выполнения Конституции. Были проведены парламентские выборы. Младотурки сформировали правительство, и их признанный лидер Энвер-паша занял пост военного министра и министра иностранных дел.
Однако времени для полноценных преобразований у последнего имперского правительства не осталось. Сразу после революции провозгласила полную независимость Болгария, де факто освободившаяся от османского ига еще по итогам русско-турецкой войны, в 1878 году. Провинции Триполи и Киренаика оказались захвачены итальянцами. Балканские войны 1912 - 1913 года принесли новые неудачи и разочарования. Истамбул едва не потерял свои последние владения в Европе, и только разногласия между недавними союзниками - греками, сербами и болгарами, позволили вернуть Эдирне. Но надвигалась Первая мировая война…

КРАХ

В Первой Мировой войне Турция выступила на стороне Германии. Поражение немцев обернулось смертным приговором для Османской империи. Дело усугубилось еще и жуткой резней армян, спровоцированной правительством младотурок и осуществленной, - преимущественно руками курдов, - на Востоке, в районах, примыкающих к озеру Ван. Власти не без оснований подозревали армянское население в сочувствии к наступающим русским войскам. Но никакие ссылки на трудности военного времени не могут оправдать массового геноцида - погибло около 3 миллионов человек.
Судьба страны оказалась решена секретными протоколами Антанты. В 1918 году каждая область былой великой державы находилась под контролем или Лондона или Парижа. В 1919 -м в этот стройный концерт влились греки. Они высадили десант в Измире и начали продвигаться вглубь Малой Азии. Отношения между турецкой и греческой общинами накалились до предела. В 1920-м национальные столкновения начались и в Стамбуле. Британцы ввели в город войска...

ПОЛИТИЧЕСКИЙ АСКЕТИЗМ КЕМАЛЯ АТАТЮРКА

Весной 1920 года Мустафа Кемаль - самый яркий турецкий военачальник времен Первой мировой войны, созвал в Анкаре Великое Национальное собрание, призвавшее изгнать оккупантов и восстановить независимость отечества. За три года кемалистам удалось нанести поражение грекам и заставить уйти англичан. В 1923 году они объявили султанат упраздненным и провозгласили республику.
Мустафа, принявший имя Ататюрк (отец турок), спас то, что можно было спасти. Он строил страну под лозунгами последовательного национализма ("Турция - для турок, и турки для Турции"), секуляризма и вестернизации; был сторонником государственного регулирования всех сторон жизни - от экономики до политических прав граждан и их свободы передвижения; провел широкую индустриализацию и поставил на ноги национальную промышленность; запретил арабский алфавит и внедрил латинский; сменил аристократический османский литературный язык, содержавший множество арабских и персидских слов; на народный диалект тюркче, стал насаждать обязательное начальное, общедоступное среднее и высшее образование и формировать новую армию; даже Адама в Коране - и того превратил в турка. И хотя многие идеи Ататюрка давно устарели, а новейшую историю Турции не раз потрясали мятежи и казни, кризисы и гражданские конфликты - республика сохранила благодарность к своему отцу-основателю. Порой это выглядит даже пародией на советскую действительность, - памятники Ататюрка стоят на каждом втором перекрестке и его портреты можно найти на любом полицейском участке.

СОВРЕМЕННАЯ ТУРЦИЯ

Мустафа Кемаль сделал все, чтобы заставить свой народ забыть образы времен Османской империи. Он даже пытался избавить Турцию от этнических конфликтов - греки были переселены в Грецию, армяне, уцелевшие после резни 1915 года, в большинстве своем уехали на Запад. Правда, оставались курды, и в 1984 году Рабочая партия Курдистана начала вооруженную борьбу против Турецкой республики. От этой ползучей гражданской войны до сих пор трясет весь юго-восток страны - в городах круглосуточные военные патрули, вдоль дорог армейские заставы... Видимо, прошлое окончательно изжить невозможно. Турция, как и прежде, - странная страна. Армия несет здесь идеи секуляризации и политической свободы, общество увлекается либо ультра-левой риторикой, либо мусульманской мистикой и эсхатологией, каждый пятый юноша сочиняет стихи и распространяет листовки, между социальным статусом журналиста и писателя нет особых различий, а художественная литература в массе своей до боли напоминает политическую публицистику. Одна беда - все, кто может - торгуют, и трудно поверить, что еще полтора столетия назад турецкий народ не имел к торговле ни малейшего отношения, дружно презирая своих соседей, занимающихся этим постыдным для мужчины ремеслом.
Однако, несмотря на разительные перемены, некоторые существенные черты, привлекавшие европейца в Османской империи, остались в неприкосновенности. Здесь, особенно в провинции, за Анкарой и Стамбулом, еще нет переизбытка форм, очень много пустот, провалов, нуждающихся в заполнении. История продолжается, и никто не даст окончательного ответа на вопрос, - выиграли или проиграли турки, променяв статическое великолепие одной из мировых держав на пусть несколько второсортное, провинциальное, но все же динамичное и упорное развитие современной экономики. А вопрос об имперском наследии, как кажется, будут решать теперь не политики, а поэты и художники. Между полюсами современной жизни и старой культурной традиции сохраняется невероятное по напряжению и содержательности образное поле, и если у кого-нибудь хватит таланта и воображения придать этому напряжению цельную художественную форму, то может возникнуть совершенно новый, очень плодотворный синтез. Все-таки империи, даже рухнувшие, обладают особой энтелехией...

...Однажды мы сидели в ателье архитектора в городе Адана, где-то в восьмистах километрах к востоку от Истамбула, и пили чай. Наш хозяин, чье жилище было уставлено бесконечными подделками на тему греческих древностей из археологических раскопок и украшено картинками из американских иллюстрированных журналов, рассказывал, что река Сейхан разделяет Адану на две части - богатую и бедную, западную и восточную, и именно здесь проходит граница между модернизированной западной и традиционной восточной Турцией, между двумя мирами...
В чем-то он оказался прав. Еще через несколько дней и через триста-четыреста километров, в иль-Хатае, единственной арабской провинции, которую сумел все-таки вернуть в свои пределы хитроумный Ататюрк, в Антакье, некогда носившей прославленное имя Великой Антиохии, в арабском алавитском доме счастливая жена хозяина гордо расскажет, что у нее есть картинка с изображением Москвы, и вынесет ее нам - открытку с видами Венеции...

ОСМАНСКАЯ (ОТТОМАНСКАЯ) ИМПЕРИЯ. Эта империя была создана тюркскими племенами в Анатолии и существовала с эпохи заката Византийской империи в 14 в. вплоть до образования Турецкой республики в 1922. Ее название происходило от имени султана Османа I, основателя династии Османов. Влияние Османской империи в регионе начало постепенно утрачиваться с 17 в., окончательно она распалась после поражения в Первой мировой войне.

Возвышение османов.

Современная Турецкая республика ведет свое начало от одного из бейликов гази. Создатель будущей могучей державы, Осман (1259–1324/1326), унаследовал от своего отца Эртогрула небольшой пограничный удел (удж) Сельджукского государства на юго-восточной границе Византии, недалеко от Эскишехира. Осман стал основателем новой династии, а государство получило его имя и вошло в историю как Османская империя.

В последние годы османского могущества появилась легенда, гласившая, что Эртогрул и его племя подоспели из Центральной Азии как раз вовремя, чтобы успеть спасти сельджуков в их битве с монголами, и в награду получили их западные земли. Однако современные исследования не подтверждают эту легенду. Эртогрулу его удел был подарен сельджуками, которым он присягал и платил дань, как и монгольским ханам. Так продолжалось и при Османе и его сыне вплоть до 1335. Вполне вероятно, что ни Осман, ни его отец не были гази до тех пор, пока Осман не попал под влияние одного из дервишских орденов. В 1280-х годах Осману удалось захватить Биледжик, Иненю и Эскишехир.

В самом начале 14 в. Осман вместе со своими гази присоединил к своему уделу земли, простиравшиеся вплоть до побережий Черного и Мраморного морей, а также большую часть территории к западу от р.Сакарья, вплоть до Кютахьи на юге. После смерти Османа его сын Орхан занял укрепленный византийский город Бруса. Бурса, как назвали его османы, стала столицей османского государства и оставалась ею в течение более 100 лет до тех пор, пока ими не был взят Константинополь. Практически в течение одного десятилетия Византия потеряла почти всю Малую Азию, и такие исторические города, как Никея и Никомедия, получили названия Изник и Измит. Османы подчинили себе бейлик Кареси в Бергаме (бывший Пергам), и гази Орхан стал правителем всей северо-западной части Анатолии: от Эгейского моря и пролива Дарданеллы до Черного моря и пролива Босфор.

Завоевания в Европе.

Османы во главе с султаном Орханом пересекли Дарданеллы и высадились в Европе, создав плацдарм на Балканах. Ранее тюрки-гази из Анатолии совершали набеги на острова Эгейского моря, а также на Фракию и Македонию. В 1345 византийский император Иоанн VI Кантакузин пригласил Орхана и его воинов для борьбы со своим противником императором Иоанном V Палеологом. За это Орхан получил, в частности, руку дочери Иоанна VI Феодоры и право для своих гази заниматься грабежами в Европе. В результате каждое лето гази стали осуществлять набеги на Фракию и Балканы. В 1347 по Константинополю прокатилась эпидемия чумы, опустошившая в следующем году Балканы. В 1354 землетрясением были разрушены стены Галлиполи (Гелиболу), и полупустой город был занят османами. Воины Орхана захватили в Европе полосу земли от пролива Дарданеллы до Черного моря, блокировав византийские дороги, связывавшие Константинополь с Балканами.

В 1359 на престол вступил старший сын Орхана Мурад I, выдающийся правитель, который закрепил постоянное присутствие османских войск в Европе, овладев в 1361 Адрианополем и включив его в состав своего государства. Получив название Эдирне, этот город стал европейской столицей османского государства вплоть до захвата Константинополя в 1453. В течение следующих 300 лет он оставался излюбленной резиденцией султанов и опорной базой их европейских походов, а также местом расположения ставки вооруженных сил вплоть до 20 в. Мурад сумел обосноваться в самом сердце Балкан и в 1389 разгромил сербского князя в битве на Косовом Поле, хотя и сам погиб в конце битвы. С этого времени большая часть земель к югу от Дуная перешла в руки османов, которые оттуда совершали частые набеги на Венгрию, Австрию, Италию и Грецию.

В Азии Мураду I тоже сопутствовала удача: заняв Анкару, он расширил границы Османской империи на юг до гор Тавр и, женив своего сына Баязида на дочери бея Гермия, присоединил к своему государству этот бейлик. Менее удачными оказались походы против правителей Карамана и Теке.

Становление Османской империи.

В период между захватом Бурсы и победой на Косовом Поле организационные структуры и управление Османской империей были достаточно эффективными, причем уже в это время вырисовывались многие черты будущего огромного государства. Орхана и Мурада не интересовало, были ли вновь прибывшие мусульманами, христианами или иудеями, числились ли они арабами, греками, сербами, албанцами, итальянцами, иранцами или татарами. Государственная система правления строилась на сочетании арабских, сельджукских и византийских обычаев и традиций. На захваченных землях османы старались сохранить, насколько это было возможно, местные обычаи, чтобы не разрушать сложившихся общественных отношений.

Во всех вновь присоединенных районах военоначальники сразу же выделяли в награду доблестным и достойным солдатам доходы о земельных уделов. Владельцы этих своего рода ленов, называемых тимарами, были обязаны управлять своими землями и время от времени участвовать в походах и набегах на отдаленные территории. Из феодалов, называемых сипахами, которые располагали тимарами, формировалась кавалерия. Как и гази, сипахи выступали в роли османских первопроходцев на вновь завоеванных территориях. Мурад I раздал в Европе множество таких уделов тюркским родам из Анатолии, не имевшим собственности, переселив их на Балканы и превратив в феодальную военную аристократию.

Еще одним заметным событием того времени было создание в армии корпуса янычар, солдат, которые были включены в состав приближенных к султану воинских частей. Эти солдаты (турецк. yeniceri, букв. новое войско), названные иностранцами янычарами, в дальнейшем стали набираться среди захваченных мальчиков из христианских семей, в частности на Балканах. Такая практика, известная как система девширме, возможно, была введена еще при Мураде I, но полностью оформилась только в 15 в. при Мураде II; она непрерывно продолжалась до 16 в., с перерывами вплоть до 17 в. Будучи по статусу рабами султанов, янычары представляли собой дисциплинированную регулярную армию, состоящую из хорошо обученных и вооруженных пехотинцев, превосходивших по боеспособности все аналогичные войска в Европе вплоть до появления французской армии Людовика XIV.

Завоевания и падение Баязида I.

Баязид I, унаследовавший трон после своего отца Мурада I, погибшего в битве на Косовом Поле в 1389, приказал задушить своего брата Якуба. Тот отличился в битве на Косовом Поле, но Баязид желал сохранить единство своего государства и предотвратить любую возможность возникновения братоубийственной гражданской войны. Такие убийства вошли в обычай у османских правителей и практиковались вплоть до 17 в., когда братьев и племянников новых султанов стали заключать в темницу.

Баязид значительно расширил и укрепил свое государство как в Европе, так и в Анатолии. Его самой известной победой в Европе стал разгром английских, французских, фламандских и немецких крестоносцев – войска в почти 100 тыс. человек – в битве при Никополе, на Дунае, в 1396. Захваченные пленные, за которых не был заплачен выкуп, были отправлены на галеры, кроме некоторого числа юношей, отданных в янычары. Чтобы сразиться с крестоносцами, Баязид даже снял осаду с Константинополя, которую начал в 1393 со строительства крепости Анадолу хисары на Босфоре. Больших побед ему удалось добиться и в Малой Азии, где с помощью своих янычар и войск вассальных славян были захвачены несколько давних княжеств гази и племенных бейликов, таких как Ментеше, Айдын, Сарухан, Теке и Исфендияр. Баязид сумел расширить свое государство на восток, включив в его состав Кайсери, Сивас, Самсун и Синоп. После присоединения Ментеше и Айдына он получил в свое распоряжение моряков-гази, и уже в 1390 в море вышла первая османская эскадра, которая стала нападать на греческие острова и континентальную Грецию. Во время похода султана в Болгарию правитель Карамана напал на его земли, но Баязид быстро переправился в Азию и одержал блестящую победу под Бурсой, за что получил прозвище Йилдырым («Молниеносный»). К концу 14 в. при Баязиде I Йилдырыме владения османского государства простирались от безжизненных пустынных пространств в бассейне Евфрата до плодородных равнин Венгрии. Сербские князья и византийские императоры прибывали к его двору, а тюркские беи служили офицерами в его армии или бежали на восток, ища покровительства великого завоевателя Центральной Азии Тимура (Тамерлана).

Тем не менее империя Баязида испытывала серьезные внутренние трудности и внешние проблемы. Манерное поведение султана, изысканные дворцовые церемонии и огромный гарем вызывали раздражение у многих гази. Правитель пристрастился к вину и чувственным наслаждениям, пропагандировал своего рода эклектическую религию, назвав своих сыновей в честь Моисея (Мусой), Соломона (Сулейманом), Иисуса (Исой) и Мухаммеда (Мехмедом). Особое беспокойство вызывали его походы против других тюркских гази и мусульман в Малой Азии. Лишь немногих местных беев он смог умиротворить, предоставив им владения на Балканах, большинство же бежали ко двору Тимура (Тамерлана) и убедили его начать войну против Баязида.

Армии Баязида и Тимура встретились в битве при Анкаре в 1402. Баязид был разбит и попал в плен. От Анкары Тимур прошел всю Анатолию вплоть до Измира на побережье Эгейского моря и восстановил власть тюркских беев на их прежних землях. Но за сыновьями Баязида были сохранены европейские владения и земли в Анатолии, приобретенные Османом и Орханом. Мусульманская империя Баязида оказалась раздроблена, хотя идея государства гази не умерла. Тимур отдал в управление старшему сыну Баязида Сулейману европейские владения со столицей в Эдирне, а земли в Малой Азии разделил между Исой, которого посадил на трон в Бурсе, и Мехмедом в Амасье; Муса же, освобожденный под честное слово, занял свое место в Кютахье при восстановленном дворе Гермия. Сам Тимур вернулся в Центральную Азию, а после его смерти в 1405 османские правители начали борьбу друг с другом в попытке восстановить единство государства Баязида.

Между 1402 и 1413 сыновья Баязида искали помощи у различных слоев османского общества. Сулейман в Европе получил поддержку тюркской аристократии на Балканах, а также готовую государственную машину в Эдирне. Венецианские и византийские правители признали его султаном. Однако Муса и Мехмед в Малой Азии отказались подчиниться, и в ходе сражения в 1411 Муса убил Сулеймана, когда тот пытался бежать в Константинополь. Задолго до этого Муса избавился от Исы в Бурсе. После 1411 Муса правил на османских землях в Европе, а Мехмед в Азии. Два года спустя Мехмед изгнал Мусу из Эдирне, добившись поддержки большинства османских вельмож. Муса окончил свои дни на территории Болгарии, поблизости от Софии.

Восстановление единого Османского государства.

Мехмед I царствовал 8 лет. Ему удалось достичь компромисса между богатыми авторитетными османскими семействами и новым формирующимся слоем опытных профессиональных чиновников, которые набирались из личных рабов султана. Будучи часто выходцами из янычар, они сохраняли абсолютную верность своему султану. На протяжении всего 15 в. соперничество между этими двумя социальными группами оставалось одной из важнейших проблем в политической жизни страны.

Мехмед I последовательно проводил миролюбивую политику в отношении византийских императоров, но тем не менее сумел усилить свое влияние в Валахии и части Албании и переселил в Европу множество тюркских племен. В результате Малая Азия обезлюдела. Многие из тюрок осели в Албании, что способствовали завоеванию горных районов на западе Балканского п-ова. После неожиданной смерти султана в 1421 трон перешел к его старшему сыну Мураду II.

В течение 20 лет Мурад II пытался перестроить Османскую империю. С помощью женитьбы, дипломатических маневров и военной силы ему удалось подчинить себе всю Малую Азию, за исключением Карамана, столица которого была перенесена в Конию. Мир с этим бейликом всегда был непрочным, и как только османские султаны вовлекались в какие-либо войны, например затеяв яростную осаду Константинополя в 1422, беи Карамана начинали собственную войну против османов или разжигали и поддерживали восстания в Анатолии. В Европе Мурад II значительно расширил границы Османской империи и укрепил ее позиции. В 1430 он взял Салоники, наиболее важный город на Балканах после Константинополя и Афин, одновременно продолжая совершать нападения на Албанию, Венгрию, Сербию и Боснию. Однако 1443 оказался для него зловещим годом. Владислав III, король Польский и Литовский, в ознаменовании своего вступления на венгерский престол направил против Мурада II армию во главе с легендарным Яношем Хуньяди, поддержанную сербскими, боснийскими, валахскими и венгерскими дворянами. Одновременно военные действия против Мурада II начал и Караман. Сам Мурад возглавил силы в Азии, а против Хуньяди направил преданных ему военачальников. Однако успех сопутствовал европейцам, им даже удалось занять Софию. Тем не менее Владислав III, по совету Хуньяди, предложил Мураду заключить мир, поскольку к тому времени Мурад разбил караманцев и был готов переправиться со всеми своими силами, включая янычар и сипахов, в Европу. Мурад II оставил Валахию и Сербию, но сохранил остальные владения в Европе. Мирный договор был подписан в 1444 в венгерском городе Сегеде и действовал в течение 10 лет.

К тому времени Мураду II исполнилось 40 лет; он был султаном уже 23 года и решил оставить трон. Его старший сын умер, и после неожиданной смерти второго сына монарх отрекся в пользу своего третьего сына Мехмеда, которому было всего 12 лет. В то время Анатолия переживала своего рода культурное возрождение, и Мурад решил поселиться в Манисе и посвятить себя занятиям философией и литературой. Это было время, когда писалась история Сельджукского и раннего османского государств, создавалась древняя история, когда появилась легенда о появлении османов в Малой Азии, а их родословная велась от царственного племени тюрок-огузов, населявших Центральную Азию. Мурад проявлял большой интерес к образованию и основал в Эдирне дворцовую школу, где его сыновья, дети балканских князей и тюркских аристократов, а также юноши, захваченные во время набегов или призванные по специальному набору (девширме), получали разностороннее образование. Многие представители знати последовали его примеру, и вскоре в стране появилось множество подобных школ.

У молодого Мехмеда II почти сразу же возникли проблемы с советниками, а король Владислав III решил разорвать Сегедский договор и вторгся в пределы Османской империи. Мурад II был вынужден вернуться в Эдирне. Он разгромил неприятельскую армию в 1444 в битве при Варне, в которой погибли король Владислав III и кардинал Юлиан. После того как султан вернул Боснию и Сербию, где османов принимали как освободителей от гонений венгерских католиков, Мурад вновь удалился в Манису. В Эдирне ему пришлось возвратиться только для того, чтобы подавить поднятый янычарами мятеж. Военные походы были предприняты в Албанию и Сербию, а в Греции Мурад взял Коринф и Патры. После смерти в 1451 его похоронили в Бурсе, а на трон вновь вступил Мехмед

Мехмед II и взятие Константинополя.

Молодой султан получил прекрасное образование во дворцовой школе и в качестве губернатора Манисы под руководством своего отца. Он был несомненно более образованным, чем все остальные монархи тогдашней Европы. После убийства несовершеннолетнего брата, Мехмед II провел реорганизацию своего двора в ходе подготовки к захвату Константинополя. Были отлиты огромные бронзовые пушки и собраны войска для штурма города. В 1452 османы построили громадный форт с тремя величественными внутрикрепостными замками в узкой части пролива Босфор приблизительно в 10 км севернее константинопольской гавани Золотой Рог. Таким образом, султан получил возможность контролировать судоходство со стороны Черного моря и отрезал Константинополь от снабжения из находившихся к северу итальянских торговых факторий. Этот форт, названный Румели хисары, вместе с другой крепостью Анадолу хисары, возведенный прадедом Мехмеда II, гарантировал надежное сообщение между Азией и Европой. Наиболее эффектным шагом султана была изобретательная переправа части своего флота из Босфора в Золотой Рог через холмы, в обход цепи, протянутой у входа в бухту. Таким образом, пушки с кораблей султана могли обстреливать город из внутренней гавани. 29 мая 1453 в стене была пробита брешь, и османские солдаты ворвались в Константинополь. На третий день Мехмед II уже молился в Ая-Софии и принял решение сделать Стамбул (так османы назвали Константинополь) столицей империи.

Владея столь удачно расположенным городом, Мехмед II контролировал положение в империи. В 1456 безуспешно закончилась его попытка взять Белград. Тем не менее вскоре провинциями империи стали Сербия и Босния, а до своей кончины султан успел присоединить к своему государству Герцеговину и Албанию. Мехмед II захватил всю Грецию, включая п-ов Пелопоннес, за исключением нескольких венецианских портов, и крупнейшие острова в Эгейском море. В Малой Азии ему наконец удалось преодолеть сопротивление правителей Карамана, овладеть Киликией, присоединить к империи Трапезунд (Трабзон) на побережье Черного моря и установить сюзеренитет над Крымом. Султан признал авторитет Греческой православной церкви и тесно сотрудничал с вновь избранным патриархом. Ранее, на протяжении двух столетий, численность населения Константинополя постоянно сокращалась; Мехмед II переселил в новую столицу множество людей из различных частей страны и восстановил в ней традиционно сильные ремесла и торговлю.

В 1481 трон отца занял Баязид II. Ему пришлось вывести войска из Южной Италии, которые были посланы туда Мехмедом II для завоевания Апеннинского п-ова, поскольку началась борьба с Джемом, младшим сыном Мехмеда II, выступившим против Баязида в Анатолии. В 1482 Джем предпринял еще одну неудачную попытку сместить своего брата, но в итоге был вынужден бежать на о.Родос. Там он попал в плен к иоаннитам, которые ежегодно получали за него от Баязида плату вплоть до смерти Джема в Неаполе в 1495. Баязид II предпринял ряд удачных походов в Азии против Персии, в Северной Африке против Египта и в Европе против Венгрии и Венеции. В результате успешных военно-морских операций против Венеции в 1499–1503 были захвачены ее последние порты в Греции, и османы установили свое господство на Средиземном море. Серьезное внимание Баязид II уделял административной реформе и решению финансовых проблем империи. Насколько ему это удалось, видно из усиления государства и престижа центральной власти при его младшем сыне и преемнике Селиме I, чьи неуемные амбиции и энергия вынудили Баязида II отречься от престола в 1512. Баязид значительно поднял благополучие Османской империи, пригласив в страну более 100 тыс. евреев, изгнанных из Испании в 1492. За свое благочестие он получил прозвище Вели («Святой»).