Полог тайны приоткрывается
Первым европейцем, увидевшим гарем изнутри, был Фома Даллан, посланный в Константинополь в 1599 году для настройки органа, который испанская королева Изабелла в свое время подарила султану. Турецкий владыка был так разгневан невежеством своих подданных, никто из которых не умел играть на этом инструменте, что проявил к Даллану большое расположение и даже предложил ему двух своих наложниц. Для этого он привел гостя во дворец, а сам остался снаружи. Британец описывает свой опыт весьма живо: "Когда я подошел ближе, то заметил, что наружная стена очень широка, но через решетку можно видеть примерно тридцать наложниц Великого Владыки, которые играли в мяч. На первый взгляд я принял их за мальчиков, но потом увидел, что их волосы ниспадают на плечи косичками, в которые вплетены связки жемчужинок, и некоторые другие признаки, по которым понял, что передо мной женщины. На голове они не носили ничего, кроме золотой шапочки, на некоторых были краги, другие ходили с голыми ногами, с золотыми сережками на браслетах у щиколоток; иные носили бархатные туфельки сантиметров восьми высотой". Кончилось же это наблюдение тем, что Даллан решил бежать из города, прежде чем султан опомнится - он боялся, что посещение гарема будет стоить ему жизни.
Наложницы попадали в гарем с рынка рабов в Константинополе. Большинство из них, захваченные в плен в других странах еще девушками, обучались "хорошему поведению", игре на музыкальных инструментах и танцам, а потом преподносились султану в дар. Попав в его гарем, они принимались в ислам после произнесения простой традиционной фразы: "Ля илляхе илля алля, мохамет расул алля" (возможна другая транскрипция, но смысл один: "Нет Бога кроме Аллаха, и Магомет - пророк его").
Другой путешественник эпохи Возрождения венецианец Оттавиано Бон, так описывает гарем: "В своем жилище женщины проживают как монашки в монастыре". И чуть позже прибавляет: "Девушки разрывают все прежние связи раз и навсегда, как только заходят в сераль. Они получают новые имена".
Эти два свидетельства кажутся весьма значительными: появление девушки в гареме и ее проживание там были связаны с религиозными ритуалами. Как известно, ислам не знает монашества - ни для мужчин, ни для женщин; однако гарем почти равен католическому женскому монастырю по своему значению.
Женщины получают посвящение новым именем, еще они должны оставить всю прежнюю жизнь для того, чтобы быть принятыми в гарем, и еще они должны сохранить свою девственность.
Так же как мужчина-мусульманин реализовывал самого себя в благочестивых размышлениях-медитациях, в священной войне или освященной работе, женщины реализовывались отказом от самих себя и исполнением своего материнского и супружеского долгов. И здесь имеется в виду не только, и не столько гарем, сколько самый обычный мусульманский дом, семья правоверного.