ВОЛШЕБНАЯ СТРАНА ЛЮБВИ

Я буду ждать

Я буду ждать тебя мучительно,
Я буду ждать тебя года,
Ты манишь сладко-исключительно,
Ты обещаешь навсегда.

Ты вся - безмолвие несчастия,
Случайный свет во мгле земной,
Неизъясненность сладострастия,
Еще не познанного мной.

Своей усмешкой вечно-кроткою,
Лицом, всегда склоненным ниц,
Своей неровною походкою
Крылатых, но не ходких птиц,

Ты будишь чувства тайно-спящие,
И знаю, не затмит слеза
Твои куда-то прочь глядящие,
Твои неверные глаза.

Не знаю, хочешь ли ты радости,
Уста к устам, прильнуть ко мне,
Но я не знаю высшей сладости,
Как быть с тобой наедине.

Не знаю, смерть ли ты нежданная
Иль нерожденная звезда,
Но буду ждать тебя, желанная,
Я буду ждать тебя всегда.

(Константин Бальмонт)

Белый танец

(Юрий Рогоза - Игорь Демарин)

Пламя свечи осветило несмело
Тесную комнатку в центре столицы,
Девочка белое платье надела,
И перед зеркалом стала кружиться.
Вальса легки и прозрачны движенья -
Так же ты с ним танцевала когда-то...
Что же теперь своему отраженью
Шепчешь, Офелия восьмидесятых?

Припев:
Белый танец, белый танец...

Как же это? Так нечестно!
Где ты, русский мой афганец?
Ждет тебя твоя невеста!
Возвращайся, возвращайся
От обугленной границы,
Не могу я в белом вальсе
Со своей бедой кружиться!

Белое платье белело напрасно...
Краски смешались в горящей долине:
Бинт перевязочный - белое с красным,
Белое с пепельным - солнце пустыни.
Слезы невесты во вдовье проклятье
Вдруг превратились так просто и страшно:
'Будьте вы прокляты, белые платья -
Белые флаги надежды вчерашней!'

Припев:

Вы, теоретики ратного дела,
Пусть это вам не однажды приснится:
Девочка белое платье надела,
И перед зеркалом стала кружиться!
Слышите, в медь полкового оркестра
Хриплым, надрывным бемолем ворвался
Крик недождавшейся русской невесты,
Страшная музыка белого вальса?

Припев

Ирина Билык "Не такая как все"

Ты - слёзы пяти океанов
Как обещал без обманов
В небе звездою оставил.
Знай я на другом краю света,
Нашей любовью согрета.
Как исключенья из правил
Не такая, как все
Не дышу и не сплю
Не такая, как все
Потому что люблю.
Потому-то весна
Навсегда, насовсем
Я сегодня одна не такая, как все..

Ты - чистый, как западный ветер
Самый любимый на свете.
Имя твоё повторяя
Знай я на другом конце света,
Нашей любовью согрета.
Стала немного другая
Не такая, как все
Не дышу и не сплю
Не такая, как все
Потому что люблю.
Потому-то весна
Навсегда, насовсем
Я сегодня одна не такая, как все..

Не такая, как все
Не дышу и не сплю
Не такая, как все
Потому что люблю.
Потому-то весна
Навсегда, насовсем
Я сегодня одна не такая, как все..

Не такая, как все
Не дышу и не сплю
Не такая, как все
Потому что люблю.
Потому-то весна
Навсегда, насовсем
Я сегодня одна не такая, как все..

Ты - слёзы пяти океанов...

Я шёл по жизни, я старел в пути.
Хотел я друга верного найти.

Людей за век так много промелькало,
Но истинных друзей я встретил мало.

Осуществив едва ль ни все желанья,
Хочу найти друзей хоть на прощанье.

От благ земных нужна мне только малость.
Людская верность, где ты затерялась?

Где верный друг, который понесёт
Хоть часть моих забот, моих невзгод?

Я покидаю все, к чему привык,
Чтоб жизнь окончить на горе Кадык.

Быть может, счастье есть в уединенье?
Я буду пить дожди, жевать коренья.

Я ухожу из мира, и отныне
Я стану жить, блуждая по пустыне.

Со всем, с чем породнился я, прощусь,
Как солнце, в каждом камне растворюсь.

Я в мире не нашёл сердец горячих.
Когда уйду, кто обо мне заплачет.

Иль дружбу я неверной мерой мерил,
И мне не верили, и я не верил.

И понял я теперь, на перепутье:
Нет в человеке человечьей сути.

На свете нет добра, нет состраданья.
Искать друзей - напрасное старанье.

Тот, кто считался равным, добрым, близким,
Коварным оказался, злым и низким.

Чем боле я кого-нибудь любил,
Тем больше боли он мне приносил.

Людская речь - она была от века
Лишь отраженьем мысли человека.

Но мир давно каким-то стал другим.
Не мыслим мы того, что говорим.

Кого же я в друзья себе возьму?
К ногам я душу выплесну кому?

Гляжу вокруг - чужие вижу лица.
С кем радостью, с кем горем поделиться,

Когда я часто мысли сам таю
От тех, кому я руку подаю?

Где потерялась, за какой чертой
Осталась правда вместе с добротой?

Все люди здесь на ангелов похожи:
Нет естества внутри мешков из кожи.

Я как чужой в родимой стороне.
Нет в мире слов, что помогли бы мне.

Здесь смрад, уйти куда глаза глядят,
Чтоб не найти потом пути назад.

Чтобы не видели меня, не знали,
Чтоб всуе имени не поминали.

В своей корысти люди непреклонны.
Они друг друга жрут, как скорпионы.

Слаб человек, а сам-то я каков.
Я не избег соблазнов и грехов.

Вокруг порок, и где он, верный друг,
Чтоб разорвать помог мне этот круг?

О боже, хоть одно раскрой мне око,
Чтоб пред собой я видел лик пророка!

(с)

Роберт Луис Стивенсон

ВЕРЕСКОВЫЙ МЕД

Из вереска напиток
Забыт давным-давно.
А был он слаще меда,
Пьянее, чем вино.
В котлах его варили
И пили всей семьей
Малютки-медовары
В пещерах под землей.
Пришел король шотландский,
Безжалостный к врагам,
Погнал он бедных пиктов
К скалистым берегам.
На вересковом поле
На поле боевом
Лежал живой на мертвом
И мертвый - на живом.
Лето в стране настало,
Вереск опять цветет,
Но некому готовить
Вересковый мед.
В своих могилках тесных,
В горах родной земли
Малютки-медовары
Приют себе нашли.
Король по склону едет
Над морем на коне,
А рядом реют чайки
С дорогой наравне.
Король глядит угрюмо:
"Опять в краю моем
Цветет медвяный вереск,
А меда мы не пьем!"
Но вот его вассалы
Приметили двоих
Последних медоваров,
Оставшихся в живых.
Вышли они из-под камня,
Щурясь на белый свет, -
Старый горбатый карлик
И мальчик пятнадцати лет.
К берегу моря крутому
Их привели на допрос,
Но ни один из пленных
Слова не произнес.
Сидел король шотландский,
Не шевелясь, в седле.
А маленькие люди
Стояли на земле.
Гневно король промолвил:
- Пытка обоих ждет,
Если не скажете, черти,
Как вы готовили мед!
Сын и отец молчали,
Стоя у края скалы.
Вереск звенел над ними,
В море - катились валы.
И вдруг голосок раздался:
- Слушай, шотландский король,
Поговорить с тобою
С глазу на глаз позволь!
Старость боится смерти.
Жизнь я изменой куплю,
Выдам заветную тайну! -
Карлик сказал королю.
Голос его воробьиный
Резко и четко звучал:
- Тайну давно бы я выдал,
Если бы сын не мешал!
Мальчику жизни не жалко,
Гибель ему нипочем.
Мне продавать свою совесть
Совестно будет при нем.
Пускай его крепко свяжут
И бросят в пучину вод,
А я научу шотландцев
Готовить старинный мед!
Сильный шотландский воин
Мальчика крепко связал
И бросил в открытое море
С прибрежных отвесных скал.
Волны над ним сомкнулись.
Замер последний крик...
И эхом ему ответил
С обрыва отец-старик.
- Правду сказал я, шотландцы,
От сына я ждал беды.
Не верил я в стойкость юных,
Не бреющих бороды.
А мне костер не страшен.
Пускай со мной умрет
Моя святая тайна -
Мой вересковый мед!

Д.Кедрин.
Настегала дочку мать крапивой:
-Не расти большой, расти красивой,
Сладкой ягодкой, речной осокой,
Чтоб в тебя влюбился пан высокий,
Ясноглазый,статный,черноусый,
Чтоб дарил тебе цветные бусы,
Золотые кольца и белила, -
Вот тогда ты будешь, дочь, счастливой.
Дочка выросла как мать велела:
Сладкой ягодкою, королевой,
Белой лебедью, речной осокой,
И в неё влюбился пан высокий,
Черноусый, статный, ясноглазый,
Подарил он ей кольцо с алмазом,
Пояс драгоценный, ленты в косы...
Наигрался ею пан - и бросил!
Юность коротка, как песня птичья,
Быстро вянет красота девичья.
Иссеклись те косы золотые,
Ясный взор слезинки замутили.
Ничего-то девушка не помнит,
Помнит лишь одну дорогу в омут,
Только тише, чем кутенок в сенцах
Шевельнулась дочь у ней под сердцем.
Дочка в пана родилась - красивой.
Настегала дочку мать крапивой:
-Не расти большой, расти здоровой,
Крепкой, дерзкой, чернобровой,
Озорной, спесивой, языкатой,
Чтоб тебя не тронул пан проклятый.
А придет он потный, вислоусый,
Да начнет сулить цветные бусы,
Пояс драгоценный, ленту в косы, -
Отпихни его ногою босой,
Зашипи на пана, дочь, гусыней,
Выдери глаза его косые.

Шекспир
Сонет 66:

Зову я смерть. Мне видеть невтерпеж
Достоинство, что просит подаянья,
Над простотой глумящуюся ложь,
Ничтожество в роскошном одеянье,
И совершенству ложный приговор,
И девственность, поруганную грубо,
И неуместной почести позор,
И мощь в плену у немощи беззубой,
И прямоту, что глупостью слывет,
И глупость в маске мудреца, пророка,
И вдохновения зажатый рот,
И праведность на службе у порока.

Все мерзостно, что вижу я вокруг...
Но как тебя покинуть, милый друг!

Мандельштам

Ленинград

Я вернулся в мой город, знакомый до слез,
До прожилок, до детских припухлых желез.

Ты вернулся сюда, так глотай же скорей
Рыбий жир ленинградских речных фонарей,

Узнавай же скорее декабрьский денек,
Где к зловещему дегтю подмешан желток.

Петербург! я еще не хочу умирать:
У тебя телефонов моих номера.

Петербург! У меня еще есть адреса,
По которым найду мертвецов голоса.

Я на лестнице черной живу, и в висок
Ударяет мне вырванный с мясом звонок,

И всю ночь напролет жду гостей дорогих,
Шевеля кандалами цепочек дверных.

Хи... как точно сказано!

Писать на стенах туалета
Увы, друзья, не мудрено.
Среди г...а вы все поэты -
Среди поэтов вы г...о.
****
От желчи мир изнемогает,
Планета печенью больна.
Говно говном говно ругает,
Не вылезая из говна.

(с)

ВАМ

Кричите, орите и зло изрыгайте.
С землей все равно не сольюсь.
Кричите, орите, ругайте, но знайте,
Что я никого не боюсь.

Вы хлопнули дверью, когда уходили,
А я рассмеялся вам в след.
Напрасно сейчас Вы меня оскорбили,
Пощады не будет Вам, нет.

Я Вами унижен, пред Вами сгибаюсь,
Что делать – рождением прост.
Но бойтесь, дрожите, я не сломаюсь,
И выпрямлюсь в полный рост.

Тогда не просите, пощады не будет,
Не верю я Вашим словам,
Пусть жизнь Ваша руки вам крутит,
Платите за все по счетам.

А я помогу только ей,
Приятен мне страх Ваших глаз,
Пусть время рассудит, кто духом сильней…
А, в прочем, что время? – сильнее я Вас.

всего навсего стих... но я плачу...

я тебя никому не отдам
Я тебя никому не отдам -
Замерзающий плакал котенок,
Умудренный не по годам,
Рыл он снег серебристый под кленом.

Навсегда я останусь с тобой,
Я спасу нас обоих от стужи,
Потому что под этой луной
Мне никто больше в мире не нужен,

Я сейчас закопаю нас в снег,
Там тепло, отогреются лапки,
Мимо быстро прошел человек,
В зимней куртке и пуховой шапке.

А потом все опять расцветет,
Будет солнце сиять над землей,
И никто никогда не поймет,
Что пришлось пережить нам с тобой.

Ты держись, не смотри, что я мал,
Что в кровь изодрались лапки,
Я не выдохся, просто устал,
Ничего, нам помогут боги,

Нет, серьезно, я слышал о них,
Есть такие кошачьи боги.
Даже ветер в долине стих,
Слушал сказ малыша у дороги.

А котенок копал и копал,
Вспоминая о солнечном лете,
Он, безумец, еще не знал,
Что остался один на свете.

Рядом с ним, на седом полотне,
Еще теплое тело лежало,
А из глаз, по мохнатой щеке,
Золотая слезинка бежала.

Эй, малыш, перестань копать,
Все-равно ей уже не поможешь,
Будет лучше тебе поспать,
О нее погреться ты сможешь,

Но безумец не слышит, сопит,
Он не сдастся теперь холодам
И упрямо во мглу твердит,
Я тебя никому не отдам.

Время - за полночь, люди спят,
Находясь в поддельном раю,
У котенка глаза блестят,
Он закончил работу свою,

Тихо, тихо ступая на снег,
Подошел туда, где трупик лежал
И почти как человек,
Он на ушко ей прошептал-

Милая, милая моя, я с тобой,
Я тебя никому не отдам,
Я у клена, под снежной горой,
Нам построил постельку, мам,

Он туда перенес ее,
А потом закопался сам,
Колыбельную пел мороз,
Но ее не услышать вам,

Колыбельная эта для тех,
Кто любовью всю жизнь живет,
Забывая о бедах своих,
Только верность в крови несет,

Он, безумец, в холодном снегу,
Он за ближнего душу отдал,
До последнего мига, в бреду,
Он за шею ее обнимал....

(с)

Хозяин погладил рукою
Лохматую рыжую спину:
- Прощай, брат! Хоть жаль мне, не скрою,
Но все же тебя я покину.

Швырнул под скамейку ошейник
И скрылся под гулким навесом,
Где пестрый людской муравейник
Вливался в вагоны экспресса.

Собака не взвыла ни разу.
И лишь за знакомой спиною
Следили два карие глаза
С почти человечьей тоскою.

Старик у вокзального входа
Сказал:- Что? Оставлен, бедняга?
Эх, будь ты хорошей породы...
А то ведь простая дворняга!

Огонь над трубой заметался,
Взревел паровоз что есть мочи,
На месте, как бык, потоптался
И ринулся в непогодь ночи.

В вагонах, забыв передряги,
Курили, смеялись, дремали...
Тут, видно, о рыжей дворняге
Не думали, не вспоминали.

Не ведал хозяин, что где-то
По шпалам, из сил выбиваясь,
За красным мелькающим светом
Собака бежит задыхаясь!

Споткнувшись, кидается снова,
В кровь лапы о камни разбиты,
Что выпрыгнуть сердце готово
Наружу из пасти раскрытой!

Не ведал хозяин, что силы
Вдруг разом оставили тело,
И, стукнувшись лбом о перила,
Собака под мост полетела...

Труп волны снесли под коряги...
Старик! Ты не знаешь природы:
Ведь может быть тело дворняги,
А сердце - чистейшей породы!

Я создана из ласки и из слёз,
Ночных кошмаров и прекрасных грёз,
Любви и ненависти,счастья и печали...
Я та...что грезится бессонными ночами.

Я-смесь из крика и улыбки,
Из правильных решений и ошибки...
Намешана из боли и блаженства,
Я-совершенное несовершенство.

Как утренний рассвет прекрасна,
Но,как луна,коварна и опасна,
Сильна,как ветер и слаба,как мошка.
С душою нежной,но свободной кошки...

аши мальчики

************** Владимиру Х.(с еще одной звездочкой тебя!)

И снова яблони стоят весной в цвету.
И воробьи резвятся в лужах неуклюже.
А наши мальчики уходят на войну,
Придумав близким поспокойней место службы.
А наши мальчики не любят говорить
О взрывах, страхе, даже звездах на погонах,
Но все отчаянней хотят весной любить,
Мечтать и жить для тех, кто ждет сейчас их дома.
А наши мальчики когда-нибудь придут.
Не важно – летом, в снег или весной цветущей.
Любовь пусть наша им укажет точный путь,
А наша вера пусть всегда хранит их души.

Ледиосень

О, дай же, Боже, сил мне, страннику по жизни
Идти своим путём мелодий и стихов.
Устав, склониться ниц у старой зимней вишни,
Приняв её дары с названием «любовь».

Как прежде ощутить в крови былую храбрость
Бороться до конца за веру и мечту,
И снова двинуть в путь, стряхнув с себя усталость,
И от звезды зажечь души своей свечу.

О, дай же, Боже, сил писать стихи о счастье,
О радости Небес, покое на земле,
И в ясный зимний день, в осеннее ненастье
Мне душу изливать чернилам но листе.

И мне, бегущей по волнам своих воспоминаний,
Дай милости забыть все тернии судьбы;
За здравие друзей подняв бокал хрустальный,
Испить до дна вино своей святой любви.
(c)